и, вот
второй сэмпл

-Меня мучают смутные подозрения.
-Какие именно? - Ди джей Груви Йорк выжимал сок из апельсина, изготовляя свой утренний кок-тейль. - Я должен знать как можно больше подробностей, чтобы поставить верный диагноз.
-Ммм... я не помню факт своего рождения. Следует ли из этого, что я должен сомневаться в факте своего рождения? Может быть, меня накачали наркотиками?
-Гмм... Когда ты переспал с Крошкой Бур, у тебя тоже были проблемы с памятью.
-То есть все-таки наркотики? - Ди джей Йорк Груви изогнул брови, синтезируя мысль.
-Ход твоих мыслей безупречно прям. - Я даже дам тебе попробовать свой кок-тейль. Немногие удостаиваются сей чести.
-Продолжая эту безупречную логику, я должен усомниться в возможности своей скорой смерти.
-Продолжай эту безупречную логику.
-Почему я должен верить в смерть? Может быть, я бессмертен. Но меня с детства приучают к мысли, что я состарюсь и умру, или какой-нибудь везучий кирпич прервет ход моих дней в лету.
-Определенно, день, проведенный в абсолютной трезвости, благосклонно сказывается на твоей мыслительной деятельности. Может быть, все-таки кок-тейль?
-Я начал записывать свои мысли, они такие разные, но все одинаково интересны мне, пока же я только не могу связать их воедино одной логикой.
-Это слова из твоей новой песни? Ммм... неплохо. Потомки будут тебе благодарны. Я свяжусь с Питером О'Брайеном. Он как раз спрашивал меня о возможности записи нового сингла. Кок-тейль ты уже не получишь, ибо сия амброзия покажется тебе чрезмерно материальной.
-Вот именно, материальность. - Ди джей Йорк Груви щелкнул пальцами перед носом ди джея Груви Йорка.
-О Майкл и Рита Хенриксоны, кто научил тебя щелкать пальцами? Ты знаешь, что в племени Бум-Бум сий жест означает сомнение в экзистенциальности своего бытия?
-Мое мышление слишком материально.
-Я думаю, осознать сие в 34 года не так уж плохо.
-Я в поисках альтернативного мышления.
-Я думаю, начать поиски сего в 34 года не так уж плохо.
-Мне вообще-то не 34 года.
-А сколько?
-29.
-Меня смутили морщины на глазах. Извини. Все-таки, кок-тейль?
-Давай. Ну-кась. Уф. Уф. Ффкусно блин.
-Ежели с утра ты будешь мну радовать своей персоной, то я еще не раз угощу тебя свои шедевром. Еще я делаю кок-тейли из папайи, бананы и арбуза.
-И все так же хороши?
-Самодостаточно хороши, брат.
-Фсетаки утро - хорошее время дня.
-А ты думал))

-Я вот сиду и думаю, - ди джей Йорк Груви сидел на кресле и потягивал кок-тейль. - Все-таки между словами ди джей и дже дай есть что-то общее. Я вот тока не могу понять, что откуда происходит. Сначала мне казалось, что дже дай является корнем ди джея. Но потом я осознал, что мне это только кажется. А ты как думаешь, магистр Йорк?
-Вообще то этот вопрос был затронут уже знакомым тебе мадамом.
-В своих пророчествах?
-Да.
-Я весь внимание. Пророчества мадама мне кажутся заслуживающими внимания.
Ди джей Груви Йорк достал потрепанный талмуд.
-Итак, слушай.
...
-И придут времена когда джей дже и ди дай станут тусоваться меж мну как п невзначай.
-Ептыть. Так джей дже и ди дай это совершенно разные слова?
-Именно. Однако мадам точно предсказал, что они "станут тусоваться меж мну".
-А почему меж мну?
-Раньше меж мну имело второе значение "меж собой".
-Я не устаю поражаться твоей начитанности.
-Главное знать, что читать. - Ди джей Груви Йорк перелистнут пожелтевшие страницы. - Правда, понимание сего приходит, когда ты перечитаешь порядочно хлама.
-Стало быть, "п невзначай"? То есть не просто так все-таки они стали тусоваться меж мну?
-Стало быть.
-А нельзя поточней?
-Что ты имеешь в виду под поточней?
-Истинную природу невзначайства. Раскрой тайну.
-А тут нет никакой тайны. Мадам лишь указал на то, что всякое невзначайство имеет истинную природу. Во времена жизни мадама речь людей была немного иная нежели теперь. Прописные истины и свойства мозга занимали такое же достойное место в повествовательной речи как междометия сегодня.
-А давно это было?
-Мадам древнюч. Насколько древнюч я не могу поведать. Однако об этом можно догадаться, исследуя завершенность его произведений.
-Какая связь между древностью и завершенностью?
-Близость к началу бытия означает в то же время близость к вечной истине. К единственной истине, осмелюсь так выразиться.
-Позволь не согласиться, бро. Это противоречит эволюции.
-Я бы не стал на твоем месте так ревниво увлекаться теорией эволюции. По крайней мере, последняя является частью более общей теории бытия. Слушай мудрость веков и будь таков. Ежели ты считаешь свои знания результатом эволюции, то я бы не стал слишком верить в это. Ни в свое знание, ни в себя самого.
-Сейчас я ничего не понял из того, что ты сказал.
-На эту тему мадам выражается более понятно. Я прибегну к его помощи.
-Истинно. Давай.
...
-И увлечется ди джей эволюцией, забыв о дже дае.
-Ептыть.
-Краткость - сестра таланта.
-Мне почему-то сейчас очень сильно захотелось пива. Только не говори, что мадам выразился и по сему поводу. Если я услышу фразу типа "и увлекся ди джей пивом, забыв о кок-тейле", я не выдержу.
-Не могу сказать точно, выражался ли мадам по этому поводу, но по-моему что-то такое там было. По крайней мере, твоя фраза вполне может быть достойной мадама. Мои кок-тейли ой как хороши.

вообще пяток их

-Слушай, Джексон, - обратился ди джей Йорк Груви к ди джею Груви Йорку. - Я вчера разговаривал с умными людьми. Говорят, твой мадам...
-Мадам всех.
-Хорошо. Говорят, мадам всех был большим любителем женщин.
-Клевета пятого уровня. Мадам был большим любителем своего мужского начала.
-Это не одно и то же?
-Святая наивность. Конечно, нет. Это совершенно разные вещи.
-Ты не думаешь, что сие качество достопочтенного пророка никак не вяжется с приписываемым ему образом достопочтенного пророка?
-Во-первых, он бы ужаснулся, если бы его назвали достопочтенным пророком. Во-вторых, никто особо не приписывал ему такого образа, ибо... - Ди джей Груви Йорк с удивлением посмотрел в пустую коробку из-под апельсинов, - ибо... чтобы приписать что-то кому-то, надо знать того-то, а мадам настолько мудр, что доступен познанию немногих. - Ди джей Груви Йорк взглянул на ди джея Йорка Груви. - Надо заказать апельсины.
-Подожди. Я что-то ничего не понимаю.
-Мадам предусмотрел и этот случай. Дабы никто не усомнился в том, что он НЕ достопочтеный пророк, он написал следующее. Я помню эти слова наизусть. - Ди джей Груви Йорк принял позу декламирующего оратора и широко развел руки. - И пойду я сегодня в злачное место, и упьюсь в тесто.
-В тесто?
-Идиоматика эпохи раннего бытия. Непосредственность, сквозящая в ноэзисе.
-О.
-Конечно, мадам соблюдал меру во всем. Не более двух бокалов шотландского виски за раз, не более пяти женщин за эпоху.
-М.
-Но видел бы ты, что он с ними делал! Не многие жрицы Гондурасии были удовлетворены более пассий мадама.
-Х.
-Сегодняшние любовные игры есть лишь блеклое подобие тех шалостей, которые происходили в прошлом. - Ди джей Груви Йорк мечтательно смотрел на серебряный половник, висящий на стене. Затем, вспомнив: - Эх, бананы ведь тоже кончились.
-Меня начинает интересовать эпоха раннего бытия. Хорошие были времена.
-Времена? Мгм....гмг. К.
-Что-то не так?
-Да нет, все так. Просто человек, читающий мадама, и человек, не читающий мадама, с трудом могут понять друг друга.
-Может, мне почитать мадама?
-Ммм... Я думаю, тебе лучше начать с более простых вещей. Теория квазипространства энмерной вселенной, написанная крошкой Хани Уоллсмит (та еще жрица Гондурасии), лежит на верхней полке моего книжного шкафа.
-Это там где на каждой странице по пятьдесят формул?
-Да. Истинная красота бытия, запечатленная на обычной книжной странице. Чикса писала на досуге между вылазками в ночные клубы Джексонтауна и оргиями на веранде коттеджа Майкла Хенриксона.
-Мадам мне кажется более понятным моему разуму.
-Я приветствую сие рвение, мой друг и не вправе ограничивать твой потенциал ни в чем. Даже в столь интимном процессе как изготовление бананового коктейля.
-Ну уж с этим я с тобой соперничать не буду.
-Не стоит недооценивать себя, мой друг.
-Ну что вы.
-В качестве начала ты можешь пройтись без одежды по парку Бей. Сие действо укрепит твои моральные устои и подготовит моцк к общению с мадамом.
-С чего бы?
-Да так, меньше пут. Впрочем, четыре минуты самосозерцания за банановым коктейлем являются достойной альтернативой сим радикальным мероприятиям.
-Я последую второму варианту.
-Но... - Ди джей Груви щелкнул пальцами. - (Бум-Бум). Надо заказать бананы.

Когда ди джей Йорк Груви не мог заснуть, ди джей Груви Йорк читал ему сказки на ночь. Обычно они заканчивались словами "И вставил он ей поглубже и затряслись стены" или "Я скажу, брат, это был шикарный отсос!". После таких сказок ди джей Йорк Груви долго не мог заснуть и ворочался на своей постели.
Вот и в этот раз, ди джей Груви Йорк, усевшись на краешке постели, начал:
-Давным давно, когда еще не было анального секса и женщины не умели делать глубокий минет...
-Пипец давно это было.
-Жил-был маленький мальчик.
-А кто умел делать глубокий минет? Меня мучают смутные подозрения.
-С ранних лет мальчик интересовался устройством вселенной...
-По-моему, уроки физики я проходил в школе.
-Он изучал устройство вселенной...
-Может быть, хватит? Мне уже захотелось спать.
-Изучал он значит устройство вселенной, изучал...
-Я уже не люблю этого маленького мальчика. Вместо того, чтобы интересоваться тем, чем нормальные мальчики интересуются в его возрасте, он...
-И понял наконец, что мир населен маленькими зелеными человечками.
-Опаньки. Он точно не пользовался стимуляторами?
-Открытие настолько его поразило, что он собрал зеленых человечков, чтобы открыть им свое открытие.
-Ну правильно. Может быть, дали бы ему Нобелевскую премию.
-Собрал он их значит. И сказал: братья мои, открою вам свое открытие. Мы все зеленые человечки!
Ди джей Груви Йорк многозначительно помолчал.
-И?
-Зеленые человечки удивленно посмотрели друг на друга и сказали: ты открыл Америку. Мы знаем, что все мы зеленые человечки.
-Жестокая басня. А в чем смысл?
-Об относительности развития.
-А после какого слова смеяться?
-Может, пощекотать тебе пятки? Раз ты смеяться хочешь.
-Благодарствую, интимные ласки я предпочитаю от другой половины человечества. У меня в мозгу вакуум. Мне не охота ни спать, ни не спать. Может, про отсос?
-Брюни Хай сделает тебе отсос.
-Точно?
-Ну, если ты попросишь.
-Ты думаешь, это будет шикарный отсос?
-Я думаю, ты мне потом расскажешь.
-Ммм... это будет моя сказка.
-Правильно.
-Спасибо, брат. Я наверно усну.
-Спокойной ночи, брат.
-Спокойной ночи, брат.

так, чёт жгу сёня, блин

Майкл торчал в ванной комнате и яростно дрочил.
Из гостиной раздавались слова:
-Ой, наш Майкл такой хороший. Ой, наш Майкл такая душечка.
-И он ни разу...
Кто-то кому-то что-то прошептал в ушко, ибо Майкл ничего не слышал. В наступившей тишине было слышно как Майкл дрочил. Дрочил Майкл яростно.
-Ну что вы! Чтобы наш Майкл!.. Ну как вы могли такое подумать!
Майкл оперся свободной рукой о стену.
-А где Майкл?
-Не знаю, может пошел мусор выкинуть. Он такой славный, наш Майкл! Всегда убирается по дому, все такое делает, и даже, вы не поверите, печет булочки с яблоками. - Собеседница явно ожидала восторженного возгласа с противной стороны. Однако возгласа не последовало.
Опять наступила тишина.
Может, там кто-нибудь кого-нибудь душит, подумал Майкл. Все-таки я и на самом деле пеку булочки с яблоками. Легкое чувство гордости за самого себя разлилось по душе Майкла. И ни фига они не понимают в булочках.
-Кстати, у вас по-моему дочка подрастает? М.. да! - Собеседница тонко выдержала верную интонацию.
Майкл вспомнил о Сили. Белокурая блондиночка. О, да. О, да.
-Ей уже 23.
-А не собираетесь ли вы вы .. вы..давать ее замуж?
-Мы стараемся не вмешиваться в ее сердечные дела.
-Мы тоже не вмешиваемся в личную жизнь Майкла.
Майкл приблизился к ванне.
-Но... как его родители, мы считаем вправе... давать ему... рекомендации! - Последующая пауза должна была подчеркнуть серьезность высказывания.
-Разумеется, мы тоже.
-Майкл вправе остепениться. К тому же, его хозяйственность... мгм, он будет лУч-шим мУ-жем для счастливой же-нЫ.
-...
-Вчера только он покрасил рамы на кухне. Купили голубую краску, мы подумали летом голубой будет особенно кстати, кстати, непередаваемо чудный цвет. Да уж.
-Его сердечные предпочтения уже известны вам?
Майкл перелистнул страницу порножурнала. Вот эта грудастая будет как раз кстати для завершающего аккорда.
-Ну как же, Майкл не скрывает от нас своих предпочтений. Пока еще ни одна юная леди не смогла завоевать его внимания. У Майкла тонкий вкус.
Майкл перевернул еще одну страницу. А может, попастая? Или грудастая? Трудный выбор.
-Что же, мы надеемся Майкл найдет себе достойную жену.
-Мгм. Не знаю, не знаю, современные девушки такие невоспитанные. Им бы лишь по клубам да по машинам. Как говорит мой муж, о, времена, о, нравы! Своими моральными устоями Майкл обязан отцу. - Собеседница вздохнула. Послышалось стуканье спиц друг о друга.
Ихо, подумал Майкл, ихо.
-Вы воспитываете свою дочь? - Собеседница разбавила свой тон тонкой линией жесткости.
-Разумеется, мы ее воспитываем.
-Сили производит впечатление благоразумной и порядочной девушки. - Тон чуть смягчился. - М-да.. Да, может нам организовать совместный пикник на берегу озера? Дубовая роща. Мы туда часто ездим с семьей.
-Мы подумаем о вашем предложении.
Майкл спустил.
-Но, я наверно раскланяюсь с вами, сударыня.
-Уже уходите? Хорошо. Но подумайте все-таки о нашем предложении. Семейные пикники в летнее время года особенно чудесны.
...
Все-таки Сил Стоун звучит гораздо привлекательнее, подумала миссис Стоун. В этом Ланкастер есть что-то напыщенное. Напыщенность сейчас не в моде. Уж кто-то, а она в моде разбирается.
Майкл пялился на ноги Сил. От волнения он потерял дар речи и слонялся по берегу, собирая палочки-выручалочки.
-Вы знаете, что Майкл был среди первых учеников класса? - поделилась тайной миссис Стоун. Майкл напряг ухо. Он всегда смущался, когда его хвалили.
-Нет. Мы этого не знали.
-Я покажу вам его грамоты. Синяя, зеленая, красная. Я только не помню за что именно. Названия не выговороворишь!
Что уж тут не выговороворить, подумал Майкл. Дифференциальное исчисление пятого синуса квадратуры круга, хордирование второго косинуса четвертого угла треугольника.
-У вас есть успехи в спорте? - спросила миссис Ланкастер, обращаясь к перепуганному Майклу.
-Майкл не мог уделять слишком много времени свободному времяпрепровождению, - заступилась миссис Стоун. - Он посвящал его серьезным занятиям.
-Чем вы занимаетесь? - спросила миссис Ланкастер, обращаясь к перепуганному Майклу.
-Я дрочу! - Майкл оскалился. Сил округлила глаза. Миссис Стоун выронила спицы. Миссис Ланкастер сверкнула глазками.
-А вы покажете мне как дрочите? - Глазки миссис Ланкастер засверкали еще ярче.
-Я, я думаю, картофель уже испекся, - миссис Стоун поворошила золу.
...
-Мам, я седня наверн опять пайду в клуб, - Сили Ланкастер глотнула пивка. - Боб купил новую тачку, вауская.
-Вы ходите в клуб? - вопросила миссис Стоун. - Вы, наверно, имеете в виду клуб любителей вязанья?
-Клуб любителей танцев, - поправила миссис Ланкастер.
-Гыг, иногда мы танцуем, - Сили глотнула еще пивка.
Майкл с тоской посмотрел на бутылку пива.
-Майкл, ты не подумываешь о том, чтобы составить компанию Сили? - вопросила миссис Стоун.
Сили сделала круглые глаза. Миссис Ланкастер усмехнулась. Майкл поискал на земле близлежащую палочку.
-У Майкла грация. - Миссис Стоун попыталась поверить в это сама. У нее это получилось, ибо спустя секунду она добавила: - в отца.
-Чем вы занимаетесь, Майкл, помимо... помимо... - Миссис Ланкастер тактично пропустила страшное слово, - помимо ваших обычных занятий?
-Вуф. - Майкл рисовал палочкой на золе. - Да я много чем занимаюсь. Но вам это наверно неинтересно.
-Гм. Приходите к нам в гости на следующей неделе. Я думаю, у нас найдется о чем поговорить.
-Это хорошая идея, в самом деле! - Миссис Стоун поспешила замолчать.
Майкл не ответил.
-Холодно уже становится, - Сили встала с бревна. - Может, поедем домой?
...
-Я думаю, ты произвел на миссис Ланкастер впечатление, - промолвила миссис Стоун.
-Видимо, видимо.
-А на нее трудно произвести впечатление.
-Видимо, видимо.
-Я не могу вмешиваться в твою жизнь, но я бы сочла за неуважение, если бы ты не навестил миссис Ланкастер в следующую субботу.
-Видимо, видимо.. Почему субботу? - Майкл вспомнил, что в субботу у него два любимых сериала.
-Майкл, не будь маленьким, а когда же еще?!
-Видимо, видимо. Вечером?
-Утром. В субботу утром. Не забудь одеть свой выходной костюм. И, пожалуйста, не забудь одеть салфетку, когда сядете за стол. Я знаю твою неаккуратность.
-Она пригласит меня за стол?
-Миссис Ланкастер производит впечатление благоприятной женщины. Я знала ее мужа. - Миссис Стоун помолчала. Потом, подумав, помолчала еще.
-Я к сожалению не знал ее мужа. -Произнес Майкл. - Хороший был муж?
-Приятный мужчина, - миссис Стоун оторвалась от вязания. - Брюки всегда выглажены, улыбается. Чего нам, женщинам еще надо? Я всегда говорила, ежели у мужчины выглажены брюки, то он уже мужчина. Не забудь погладить брюки, ты понял о чем я.
-Я хотел одеть джинсы.
-Майкл, не будь маленьким. Какие джинсы?! Ты же идешь не в супермаркет за кетчупом. Это официальный визит. Я думаю, ты уже достаточно взрослый мужчина, чтобы понимать что к чему.
...
Майкл назло одел потертые джинсы и свитер. Он постарался выскользнуть из дома незамеченным, чтобы мать не устроила ему лекцию. До дома миссис Ланкастер было не так много ходьбы. Майкл скрасил ее созерцанием витрин. Позвонил в дверь. Потом еще раз. Никто не открывал. Майкл уже собирался уходить, когда дверь открылась и оттуда выглянула миссис Ланкастер.
-Тебе чо нечем заняться в субботнее утро? - Миссис Ланкастер выглядела слегонца заспанной.
-Ммм.. - Майкл переминался с ноги на ногу.
-Ну заходи, только я с подругой. Она скоро уйдет.
Майкл вошел в гостиную. На диване сидела какая-то мадам лет сорока, невероятно наштукаренная и сочилась ароматом французских духов.
-И эти суки, - говорила она, - даже не удосужились что-нибудь сделать. Из нее кровь хлестала струей, так ни один, я повторяю, ни один не подошел ей помочь?
-И что дальше? - Миссис Ланкастер показала испуганному Майклу диван. Майкл слегонца сел на краешек.
-Ну а че потом, отправили в больницу, реанимация, все такое. Лежит в коме. Задета почка.
-Да уж.
-И ни один из этих толстозадых бугаев не подошел ей помочь! Тьфу! - Мадам выплеснула в себя стакан водки. - Пидарасы хреновы. Ты то сама как?
-Хожу вот. - Миссис Ланкастер улыбнулась.
-Придется искать донора. Это конечно не мои проблемы, но все-таки надо что-нибудь сделать. Хрен знает. Ой [...] хрен знает. - Мадам покачала головой. - Группа еще редкая. Ну я пойду.
-Заходи как что.
-Ага. - Мадам, не обращая внимания на Майкла, подтянула панталоны и выскользнула через дверь.
-Как ты, Майкл? - спросила миссис Ланкастер.
-Ммм... Майкл переминался с ноги на ногу.
Миссис Ланкастер налила ему полстакана водки.
-Возьми выпей.
Майкл опрокинул в себя водку.
-Закуски?
-Пожалуй, - Майкл благодарно взял тарелку.
-Ты веришь в людей? - спросила миссис Ланкастер.
-Ммм... - Майкл жевал что-то вкусное.
-Вижу, что веришь. Веришь в меня и свою маму и мою дочь, Сили. Но горькая правда в том, что ничего этого не существует.
Майкл недоверчиво посмотрел на миссис Ланкастер.
-Ах, я опять говорю ерунду) - миссис Ланкастер сбросила туфли. - Я знаю судьбу каждого человека, с которым встречаюсь. Таков мой дар. Моя дочь закончит плачевно. Как и мой муж. Твоя мать слишком ничтожное создание, чтобы о ней можно было говорить, но она любит тебя. Твоя судьба.. - миссис Ланкастер улыбнулась, - если я скажу тебе какая судьба ожидает тебя, ты не поверишь.
Майкл испуганно проглотил еду.
Миссис Ланкастер улыбнулась еще раз. Внезапно ее глаза помутнели, она схватилась за сердце и медленно опустилась на пол. Майкл ошарашенно смотрел на труп.
...
Когда уехала скорая помощь, Майкл пошел домой. Его немножко колбасило, но только немножко. Вторые полстакана водки успоили его нервы. Он что-то бормотал про себя. Бессвязные фразы превращались в стихотворение.
...
Уже в трамвае он подумал, что надо зайти в магазин за кетчупом.

щас ещё выдам, ребята. я пока не знаю, выживу или нет

Сим, господа, утверждаю постулат о концепции. Концептуальное отношение к жизни - вот ключ к гармонии себя с окружающим миром. В данном контексте концепция противопоставлятся утилитаризму. Сила концепции, ее полезность и элегантность утверждаются не менее, но более жизнедеятельными, нежели аналогичные свойства утилитаризма.
Вставшим на путь концептуального отношения к жизни, нужно помнить о том, чтобы не сворачивать с избранного пути. Концепция предполагает ответственность за свои поступки. Утилитаризм не отрицает ответственности за свои поступки, однако концепция осознает это в настоящем и перспективе. Концепция означает внутреннюю свободу индивида, широкий полет мысли, ответственные решения. Качества, ценимые в любую эпоху. Качества, ценимые прежде всего их носителями.
Если определить концепцию другими словами, один из вариантов будет звучать как "будьте сами собой". Трудно ли быть самим собой в этом мире? О да. Это непросто. Хотя бы потому, что человек не всегда знает кто он сам ))
Из множества способов, которые Вы можете применить для решения возникающих в Вашей жизни задач, следует выбирать один: способ, выражающий концепцию. Если Вы знаете что-либо лучше, чем другие, если у Вас больше опыта, чем у других, Вам легко принять решение. Но легость принятия решения зависит от степени осознания Вами концепции.
Решения, основанные на концепции, рискуют показаться либо слишком старомодными, либо слишком авангардными. В них может быть футуризм, кубизм, экспрессия, ритм. Привлекательность концепции для потребителей может оказаться не столь явна, как привлекательность утилитарных решений. Однако генераторам концептуальных идей надо подумать о маркетинге. Решения, имеющие мощь глубины, ценны на протяжении долгого времени.
Концепция как средство существования означает синтез концептуальных идей индивидом для энергетического обмена с миром. Утилитарные объекты, как правило, не обладают большой жизненной силой. Более того, утилитарное бытие есть жизнь напрокат. За кредиты приходится платить: рано или поздно.
Жизнь общества демонстрировала в разные времена разные общественные строи, разные нравственные устои. Содержание бытия менялось, но форма оставалась такой же. Можно говорить и наоборот: форма меняется, а содержание остается прежним - суть от этого не меняется. Рассуждать о том какой вид управления полезней бесмыссленно, ибо вид управления всегда один. Свойством перманентности развивающегося мира выступает концепция.
Концепция есть осознание себя в этом мире. Выделение себя в этом мире. Движение себя в этом мире. Подумайте о том, давно ли Вы общались с собой?
Уцепившись за содержание (форму), индвидид рискует сломать свой мозг о жернова развивающейся Вселенной. Памятуя о концепции, индивид может рассчитывать на гармонию бытия.
Принятие концепции означает отказ от морали, или, иными словами, свободу совести.
Принятие концепции означает принятие себя как конечного источника истины об этом мире. Только Вы решаете, что хорошо, а что плохо. Только Вы решаете, чему иметь место быть, а чему нет. Никто не является для Вас духовным началом. Ваш дух принадлежит только Вам.
Внутренняя свобода - фундамент концептуального образа жизни.

и, щас, 4 главы манхэттенского. благодарю ВР, что могу поделиться

Мой дядя Бенвенуто Бенни был в загробном мире. После возвращения оттуда он был наделён тайными знаниями веков, о чём иногда сообщал мне в наших редких беседах.
-Всё гораздо проще, - сказал он мне как-то раз. Грех измерятеся в унциях в квадрате. Почему масса в квадрате? Ха! Потому что в загробном мире больше чем четыре измерения. Добра нет, добро это отражение зла. Оно отражается, чтобы совершить гармонию. Добра и зла должно быть поровну. Гармония мира - четыре унции. Вот почему я убил Якобса Сторма. Чтобы восстановить гармонию. Хочешь член как у негра? Хочешь член как у негра? А? - он ущипнул меня за бедро, но тут я встал со старого соломенного кресла и сказал, что мне надо прогуляться.
Не то, чтобы я был слишком злой человек. Как раз наоборот, но в тот июньский день я проснулся со странным чувством. Я прыгал по лужам, ехал в трамвае, открывал зонт навстречу косым каплям дождя, но всё я делал не так как всегда, всё это было наполнено совершенно новым для меня смыслом. Видимо, всему виной недопитая чашка кофе, подумал я, которую я оставил на журнальном столике в доме семейства Бингсов. Я почему-то очень ясно помнил этот момент: журнальный столик коричневого дерева, большая чашка крепкого чёрного кофе и несколько глотков тёмной жидкости, которые я оставил на попечение своих добрых друзей.
-Всё гораздо проще. Хочешь член как у негра? Хочешь член как у негра? - прозвучало в моих ушах. Я задумался на секунду и не заметил как большой чёрный додж промчался в метре от меня на зелёный свет.
-Чтоб ты сдох! На следующем перекрёстке! - крикнул я ему вослед.
Признаться, я был бы рад, если бы мои пожелания сбылись, и на следующем перекрёстке этот додж был сплющен тридцатитонным тягачом. В лепёшку.
Впрочем, переступая порог "Скай ньюс корпорейшон", я был уже в более аналитическом расположении духа. Я поздоровался с миссис О'Нил, с Пабло, с Ритой, с мистером Куи, с коридорным, с Джеком, Льюисом и Питером. Я поздоровался с мисс Палермо, с Ребеккой, с практиканткой мистера Смита, с Бланш, с Анастасией Плотски, с Фердинандом Монусом и Айрис. Я кивнул Патрику, пожал руку Фреду и обменялся улыбкой с Квартером Риччи. Знаете, как это бывает, когда вы открываете книгу, которую собираетесь прочитать, и встречаете на первых страницах имена тех героев, упоминания которых автор не мог избежать, чтобы выразить свои благодарности за помощь в написании труда.
-Вас срочно к мистеру Рональдсу! - сообщила мне Айрис.
Начинается, подумал я.
Рональдс был моим боссом. Деспотичный тиран и мудак. Моё мнение разделяли почти все работники "Скай ньюс корпорейшон". Однако, как я уже сказал, моё настроение сегодня было не такое как всегда. Поэтому я не стал нервничать. Я даже позволил себе задержаться. Налил кофе, посмотрел новости, только потом задвигался в направлении лифта, ловя на своей спине укоризненный взгляд Айрис.
Мои туфли ступали по мягкому ковру кабинета Рональдса. Сам Рональдс восседал за массивным дубовым столом, с неизменной сигарой в зубах и глазками, упёртыми на встречного.
-Моё почтение, Рональдс, - промолвил я, обустраиваясь на кожаном кресле.
Рональдс неприязненно посмотрел на меня. Я даже не сомневался в том, что у него не было темы для беседы. В следующие несколько секунд он должен был осмотреть меня и найти огрехи. Именно эти огрехи и должны были послужить темой разговора.
-Грех измеряется в унциях в квадрате. - Прошептал мне дядя в левое ухо.
-Почему так долго? - возопил Рональдс.
Я облюбовал небольшой табурет, неприхотливо разместившийся под картиной Рембрандта. Имеет ли Рональдс представление о том, кто такой вообще Рембрандт, подумал я. Но удар табуреткой по его толстому черепу несомненно должен будет способствовать скорейшему обретению таинственных знаний, в том числе и о Рембрандте, его гении и жизни. Я уже было чуть ли не потянулся за ней, за этой маленькой табуреточкой, ленивым движением правой руки, но остановился.
В течение двух секунд я слышал как секундная стрелка на настенных часах отбивала ритм времени.
-Хочешь член как у негра? - спросил я.
Якобс Сторм был солидным челом. Пятнадцать лет назад этот малый соблазнил подругу моего дяди и отымел её своим массивным членом в сарае при Бланкшир-Бад. Вследствие чего мой дядя получил тяжёлую психическую травму, последствия которой давали себя знать на протяжении нескольких лет.
-Грех измеряется в унциях в квадрате. Вот почему я убил Якобса Сторма. Хочешь член как у негра? Хочешь член как у негра? А?
В течение семи секунд Рональдс изучал моё суровое лицо со свежим порезом от утреннего бритья, мои голубые глаза, мои иссиня чёрные волосы, мой фас, и, когда я всё-таки взглянул на эти тикающие в моём мозгу часы, мой левый профиль, и, прежде чем секундная стрелка успела поравняться с минутной, взорвался.
Я никогда не слышал, чтобы Рональдс смеялся. Теперь же я услышал самый настоящий дикий смех. Рональдс трясся, дрыгался, стонал, плевался, даже схватился за свой живот и судорожным движением поправил галстук, чтобы не задохнуться, бил левой ладонью по столешнице своего массивного дубового стола, правой - по подлокотнику кресла, среди прочих нечленораздельно-грубых звуков коего безумства я смог расслышать лишь "[...]", "Этапятьжжошсцуко" и "Йоб".
После чего он указал мне на дверь. Я вышел так же бесшумно как и вошёл.
В коридоре пахло апельсиновыми корками. Я вспомнил, что у Бингсов тоже был такой же запах. Всё-таки интересно, что сталось с моим кофе.

Несомненно, я присутствовал на похоронах нашего бакалейщика. Насколько я понял, стреляли в голову, поэтому хоронили в закрытом гробу.
-Дробовик. ... - Констебль был подчёркнуто немногословен. - Хороший выстрел. В упор. р. р.
В упор. р. р.
Мне почему-то нестерпимо захотелось посмотреть на то, что стало с головой Якобса Сторма. Но не мог же я подойти и вскрыть гроб. Это бы произвело неприятное впечатление на присутствующих... Впрочем, их было немного.
-Так значит, это самоубийство? - спросил я у констебля.
-Однозначно. Хороший выстрел. В упор. р. р.
Я поплотней закутался в плащ. Дело происходило утром, и было довольно прохладно.
-Странно.. - промолвил я. - Сторм не отличался излишней сентиментальностью..
-Хороший выстрел.
В упор. р. р.
Жёлтые пуговицы на униформе констебля отливали золотом.
В ту ночь мне снился Якобс Сторм. Он сидел на своей кровати, с начищенным до блеска дробовиком и смотрел на меня.
-Здоров, Майки, - пробасил он. - Хочешь что покажу?
-Да, - сказал я, подходя ближе.
-Осторожней, не забрызгайся, Майки.
Сторм молниесно вскинул оружие, направив тяжёлый ствол себе в лицо и нажал на курок. Я увидел, что всё-таки стало с головой Сторма. От неё ничего не осталось.
-Грех измеряется в унциях в квадрате.
Условно я делил женщин на четыре типа: домохозяйки, вертихвостки, деловушки и королевы. Деловушки - дело у них выше, чем секс. Королевы - секс с деловыми. Вертихвостки - ни дело, ни секс. Домохозяйки - секс у них выше, чем дело. Айрис я грубо относил к деловушкам. Сегодня она была в розовом жакете, плотно облегающем её стройное худенькое тельце. Со своего места я мог созерцать её изящные икры, а при удачном раскладе и ступни ног, когда она выпрастывала их из своих обязательно в тот же тон одежде подобранных туфелек. Интересно, сколько минут я провёл вот так вот, созерцая Айрис. наверное, не меньше нескольких часов. Если бы мне пришлось вычертить всё своё рабочее время, проведённое в "Скай ньюс корпорейшон" в какую-то диаграмму, то кусочек розового цвета в нём бы заняло "Созерцание Айрис".
-Пердение не украшает мужчину. - Дядя вытащил из портсигара очередную сигару и ловко зажёг её. - Запомни, племянник. - Пердение не украшает мужчину.
Я не стал уточнять, украшает ли пердение женщину, но я всегда привык прислушиваться к словам дяди. Человек, пришедший из загробного мира, заслуживает внимания, повышенного хотя бы на пару пунктов.
Бёдра у Айрис были относительно толще, чем это приходилось бы констатировать для пропорций её тела, в связи с чем романтические образы, которые мне рисовались выше талии, довольно грубо переходили в мысли выраженного порнографического характера, стоило мне опустить взгляд на нижнюю часть её тела. Очарование созданного образа неизменно разрушал холодно-рыбий взгляд светло-голубых глаз с застывшими по краям льдинками деловизны, коя позволяла Айрис монотонно-монолитно в течение каждого дня с беспробудно-высоким качеством исполнять свою работу.
Я медленно подошёл к кулеру и столь же медленно налил в чашку с кофе кипяток. Небрежным взглядом свысока я осмотрел достопримечательности Айрис - пару холёных грудей, закутанных в слегонца, я бы так сказал, слегонца выпирающее из канонов деловой одежды декольте, вследствие чего немного обмочил свои пальцы горячей водой. Тяжёлый запах свежезаваренного порошка достиг моих ноздрей, и я расправил спину. Лениво же огляделся по сторонам: никого не было. На часах стояла пятая минута шестого.
Я попытался услышать тиканье часов, но не добился результата. То ли его вообще не было, то ли часы были слишком далеко.
-Пердение не украшает мужчину, - повторил дядя. - Мужчину украшает ствол.
Дядя был метким стрелком. Стрелял одинаково хорошо с обеих рук, палил одинаково любезно и с револьвера, и с винта. Но любимым его оружием всегда оставался дробовик. Короткий, чищенный до блеска, с широким, суженным дулом.
-Хороший выстрел. В упор. р. р.
В эту ночь мне снова снился Якобс Сторм. Он сидел на своей кровати, расставив руки по краям и пристально смотрел на меня.
-Здоров, Майки, - пробасил он. - Хочешь что покажу?
-Да, - сказал я, подходя ближе.
-Осторожней, не забрызгайся, Майки.
Наконец-то он вытащит его, подумал я. Я слегонца застыл в воздухе, округлыми глазами гипнотизируя картину.
Сторм молниесно вытащил с колена дробовик, крутанув его пару раз на ходу, и, направив тяжёлый ствол себе в лицо, нажал на курок.

Я проснулся в холодном поту и мне сильно захотелось курить. Я заученным движением снёс с прибрежной тумбочки смятую пачку мальбора, вытащил сигарету, поджёг её и сделал две мощные тяги. Нарушенный ход событий и рваные тряпки бытия начали восстанавливать свой прерванный ритм. Сходил на кухню и поставил чай. Чёрный. С сахаром. В холодильнике оставалось клубничное варенье. Самая тема для приведения в порядок своих разбросанных по уголкам вселенной мыслей.
Кто-то пытался съесть моё сердце. Я вспомнил куски плавящегося сливочного масла на щербатой сковородке и чьи-то тяжёлые шаги в потрёпанных тапочках. Если бы не противная слабость в ногах, я бы несомненно убежал через окно. Я думаю, многие сочли бы меня диким элементом бытия, но в своё время я потратил немало времени, пытаясь выяснить причины ночных кошмаров, вообще сна, вообще сна. Не менее диким элементом бытия меня бы, наверное, сочли, если бы я поделился результатами своих раскопок. Впрочем, не собрав их воедино, я, наверное, не мог делиться ими с окружающими, дабы не вводить их во искушение.
Силой выбросив в кровь порцию эндорфина, я прошёл на кухню за порцией адреналина. Налил чай в чистую чашку, которую я вычистил до блеска перед сном, закинул туда пару кусков сахара и обмакнул серебряную ложку в банку с вареньем. Посмотрел на свои волосатые бёдра, задумчиво расслабляясь, симпотишные коричневые тапочки, потом сделал горячий глоток.
-Стряхиваю жёстко, - дядя ударил себя ладонью по бедру. - Стряхиваю жёстко.
-Ты прав, дядя, - сказал я в пустоту.
-Стряхиваю жёстко, - дядя ещё раз шлёпнул себя в приступе лёгкого мазохизма, затем едва коснувшись рукой полей своей широкой ковбойской шляпы, опустил её на рукоять своего влитого в бедро револьвера.
Я сделал ещё один глоток. Приятное тепло разлилось по моему телу, я облокотился о стену и уставился на голубые панели, которые, тем не менее, давно уже следовало покрасить. Я думаю, что не очень бы удивился, если бы узнал, что вампиры реально существуют. И такие вещи как чеснок, лаванда и серебряная пуля имеют немного большую ценность, чем им свойственно предавать обычно. Моя первая книга про саблезубых романтиков бытия произвела на меня неизгладимое впечатление. И столь же неизгладимый страх. Пожалуй, большего страха от прочтения книги я не испытывал. Лиловая обложка.
Мужчин я обычно не подразделял. С некоторыми из них, бесспорно, я бы не хотел встретиться ночью в тёмном переулке, с другими охотно бы побеседовал за бокалом вина и свежесвёрнутой сигарой. Тем не менее, с годами друзей становилось меньше. Их место занимали другие личности, которым, я, как это ни странно, не мог подобрать нужного термина.
-Вот почему я убил Якобса Сторма, - дядя, как всегда, появился неожиданно.
Я вытащил из банки очередную порцию варенья и отправил в рот. Посмотрев из открытого окна на ночное небо, я ощутил в расположении звёзд и производимом ими свете отголоски своей вчерашней странности. Как будто кто-то несмело играл мелодию. Я бы даже как будто услышал этот ритм: плавные удары тяжёлых клавиш фортепиано будили. Но я подумал, что важно было не столь то, что играли, а кто играл. Допустить существование в этом бесконечном космосе наличие конечных намерений, бесспорно, было комплиментом в адрес моего воображения. Тем не менее, до утреннего звонка моего будильника оставалось ещё три часа. Я намеревался провести их в спокойном расслаблении, для чего вытащил из пачки новую сигарету. Потянул её носом, после чего зажёг огонь.

Рита была молода. Я бы начал с этого. Впервые я встретил её за стойкой бара в заведении, именовавшемся "Мутный стакан". Она пила какой-то зелёный коктейль, и взгляд её зелёных глаз искоса скользил по моим голубым глазам, когда я, устав пялиться на лакированные доски столешницы, бросал взор на заинтересовавшую меня соседку. Делать было нечего, дело было вечером, поэтому я пригласил её потанцевать. Да, в "Мутном стакане" танцевали, и для этого, на небольшом разместившемся на возвышении подиуме тусовался упорный квартет, оглашавший равнины звуками мажорных тональностей.
Рита пахла. Я бы продолжил с этого. Я попытался выяснить природу этого запаха: возможно, это был модифицированный мускус или неизвестный мне доселе женский гормон, я так и не понял, равно как и не смог до конца определить, какие эмоции он у меня вызывает.
-Вы считаете, запах возбудил вас?
Возможно. Я не могу сказать точно, что явилось возбудителем.
-Но вы упомянули о запахе.
Я не психиатр, я всего лишь тупо излагаю факты.
-Вы знаете, что в данный момент у вас расстёгнуты шнурки?
Я вздохнул.
-Продолжайте.
Вы знаете, человеческие эмоции многогранны. Когда же дело касается женщин, эта многогранность выходит на первый план. Я думаю, это связано с восприятием.
-Вы разбираетесь в психологии?
Не так сильно как мне хотелось бы. Иногда у меня что-то получается. По крайней мере в тот момент я сделал всё возможное, чтобы сохранить реальность в её первозданном виде. Если бы я поцеловал Риту, я бы нарушил её, если бы я ничего не сделал, я бы потерял её, но я посмотрел в её глаза и тем самым я сохранил её. Мы мысленно договорились, что займёмся сексом. Вас не пугает слово секс?
-С чего оно должно меня пугать?
Не знаю, когда говорят о сексе, это иногда пугает.
-С чем это связано?
Возможно, как-раз таки с потерей реальности.
-Интересное мнение.
Я привёл её в свою квартиру. Самое явное воспоминание того периода это стук её каблуков о ступени лестницы. Я не знал, была ли она шлюхой или добротетельной пани, но это, наверно, не имело никакого смысла.
-Имело бы, если бы она была больна СПИДом.
-Имело бы, но я говорю о реальности.
-Так, так.. Продолжайте. Мне уже интересно.
Я угостил её стаканом мартини. Потом, расположившись у её ног, начал стаскивать с неё одежду.
-А запах? Он был с вами?
-Да, запах был.. Но он отошёл на задний план. На передний выступил другой запах. Более обыденный. Запах крема для ног, крема для рук, тонального крема, духов и прочей ерунды, которой женщины любят украшать себя. Рита не брезговала этим, но я не брезговал Ритой.
-Желания..
Да, вы правы. Желания. Желание заняться сексом с Ритой было сильно. Обычно мой член не встаёт до момента соития, но подле Риты он был напряжён и рвался в бой.
-Вот как..
Я раздел её, медленно, не спеша, иногда касаясь её упругих губ своими полувлажными, словно смакуя одинокие маслины при свете вечерней зари. Я касался её волос и кожи. Они электризовывали меня.
-Хороший мальчик. Безусловно.
Наконец, я её раздел.
-Вам понравилось то, что вы увидели?
О, да. Её тело было темно. И пахло. И тут опять появился этот запах. Он был невероятно силён. В этот раз запах чрезвычайно возбудил меня. Я чувствовал, что имею дело с чужим, и чужое возбуждало меня. Чужое всегда возбуждает, не всё чужое, но некоторое, я думаю, вы понимаете меня. Опять же, договорившись мысленно, мы, минуя прелюдию, занялись коитусом. Я лёг к ней сбоку, раздвинул бёдра и вставил пенис. Вошёл до конца, прижимая к себе и, придерживаясь того же ритма, дошёл до кульминации.
Мы лежали молча, обнявшись, она, уставившись в окончания розовой подушки, я - на её затылок.
-Когда вы поняли, что она инопланетянка?
Пожалуй, при второй встрече.
Она произошла через год. Я встретил её совершенно случайно на симпозиуме, посвящённом репродукциям Дали. Здесь я бы хотел упомянуть, что я не сразу узнал её. Ибо она была и одета по-другому, и накрашена, и даже взгляд её был не таким как раньше.
-Во что она была одета?
Серо-буро-зелёный двубортный шерстяной костюм. На ногах были зелёные же туфли с острыми мысками. Зелёные же тени окаймляли зелёные глаза, и неброская улыбка обрамляла тёмную гладь лица. Она узнала меня сразу же и прозрачно улыбнулась. Почему-то мне сразу пришло в голову понюхать её. Я хотел убедиться в том, что запах её не покинул.
-Вы понимали, что она опасна?
Странно, почему вы заговорили об опасности. В этот раз ситуация была гораздо сложней. Если в баре я быстро нашёл способы сближения, то на симпозиуме я не знал, что делать. Я чувствовал, что реальность снова ускользает от меня.
-Вам хотелось сделать что-нибудь значительное?
Да, безусловно. Если честно, я снова хотел оказаться с ней наедине, касаться её губ, лица, кожи, сосков, я могу перечислять это бесконечно, чего бы я хотел сделать с ней в тот момент, но у желания моего была восходящая нота, которая, как это ни тяжело признать, не находила своего созвучия в окружающей меня реальности.
-Печально.. Что же вы сделали?
Я решил, что сплю.
-Неожиданно.

Бендер кого то прет некисло прям

сладко и отчаянно

Бендер кого то прет некисло прям

не подумайте, что я тридварас. было время

Дрожу.... как лист на ветру....
Пальцами играю в истерике.
О, Джексон, мужчина плачет,
Но как же мне выдержать это.
Тяжким грузом лежит на мне бремя,
Завещания предков гнетут.
О, Джексон, мужчина не выдержит,
Но как же мне выдержать тут.
Играю на скрипке. Режу.
Будоражу, бужу, ухожу.
Почему боги не плачут?
Ведь я плакать хочу.
Где-то там, вдалеке, вижу:
Любящие глаза.
Может быть, бог это женщина.
А может быть, женщина - я.

вот ещё норм. извини, ВР, да, пьян, жгу, бывает, прости

Нам грела душу мысль о смерти.
Сонм лярв успокоенно жил.
За все грехи, что есть при жизни
Убийство тела нам сулил.
Отчизны внутренней порухи
Оставил в тихом забытье.
Но тлен мне не даёт покоя,
Силён нещадный дух во мне.
В прозрачной яви вижу сон я:
Смешались корни под листвой.
И вздох усталого поэта
Из бездны дышит в мой покой.
Догадка страшная вдруг брезжит,
Туман развеивая ввысь.
Но просыпаюсь в явь я снова.
И снова сочиняю стих.
Древко трибуна должно треснуть,
И рот оратора зашит.
Пенаты родственные мило
Вернитесь в круг родных сердец.

пенаты это моё детство. молодость. когда мне было 25. когда не было серьёзных отношений

А это вообще в 24 года написал

Некто, идущий по улицам Рима,
Встретил навстречу идущую леди,
Будто сошедшую с некой картины,
Которую некто сам и придумал.
Нечто зажглось в груди римлянина,
Хоть не из Рима он был - из Нью-Йорка,
В детстве читал у Стендаля прогулки
По городам Италии милой.
Встреча, мгновение юности милой,
Где же начертана эта картина,
Римлянин сам, творя своей кистью,
Масло на холст положил как художник.
Звонко звенят колокольчики в Риме,
И романтичны римские ночи,
Римлянин - муж, а леди - жена,
Неспешно шагают по улицам Рима.

Тоже из того времени

Кокетка на стуле в гостиной сидела,
И платье отливом вечерним блестело,
И ножки немножко голы были.
Стан призывно упруг был. А в ручках - роман.
Сияние свеч на лампадах тенило,
Уютная блажь грудь волною теснила,
И в голосе зала звучало ля,
До - приветственно пело в бокалах вино.
Здесь славили ритм. Акцентом стреляли.
Несли над паркетом партнёрш и стояли.
Здесь встретил он леди из Кракова.
В ней нашёл он забаву июлевых дней.

это вот сугубо психоделическое, не квантованное по Фрейду

Стих нумеро два, дитя ночи и великих стран,
Там, где бьётся в сердце великий Уэллес-Ан,
Где в лунную ночь не превозмочь
Влечения к милой любви
Стих нумеро два льётся,
Рвётся, бежит из груди.
Там, где играла ножкой принцесса великих стран,
Юный поклонник лова очень её возжелал,
Созерцая строй пальчиков, пятку,
Ноготки и движенья ноги.
Фетиш поклонника лова
Предпоследовал чувству в груди.
Звёзды сияют на небе, мерно пламя костра в ночи,
Шелестит под ногами песок, колыхаются грудь и соски,
Пианиссимо звуки гитары
Повествуют о нежной любви,
Сердце влюблённого,
Сердце влюблённой
Рвётся, бежит из груди.

а когда модера просил на мисте, было такое

Не надо тут вонять. Не надо вот и всё!
Не надо объяснять, ссылаться на Гвидо,
на Гегеля, на Маркса, на порнуху.
Забей на всё, пусти по ветру труху.
Сурова жизнь средь бешеных макак:
Всё норовят захапать твой банан.
Дубиной бить бесстыдников зловонных
По лбопокатым твёрдым головам!
Пусть говорят, что мы не знали дела:
ЯкОбы променяли куш на баш.
То дело лицемеров, прикрываясь,
Читать нотации и к истине взывать.
Дорога в ат лежит сквозь мрамор мерный:
Уже века бичует себя раб.
Печален путь его, конец ещё печальней:
Бесславный безымянный и мудак!
Поколе сиси есть, потоле грудь раскрой!
Будь верною женой поэта, кроха.
Вдвоём вы покорите вершу лета, то
Пьянит поболе, чем вино из Бера.

и, щас прям, ппц, чёто развелись люди

Bill Walker 22 сентября в 23:21 :
Hello

jack smith 22 сентября в 23:21 :
hi

Bill Walker 22 сентября в 23:21 :
Am a Vendor here

jack smith 22 сентября в 23:21 :
you're walker. good
what vendor

Bill Walker 22 сентября в 23:22 :
Dumps and Cvv#

jack smith 22 сентября в 23:22 :
fuck. again. i dont what to be in jail. got that?

Bill Walker 22 сентября в 23:23 :
How come you went to jail??

jack smith 22 сентября в 23:23 :
i have never had that shit and will not
goto hell
fucking spamer

сорри, ВР, забыл сменить фишку на анон, чёто открылся. просто щас спама до фига насчёт карт. извините, ребята

лучше о хорошем

Уж коли суждено из чаши пить до дна,
Негоже брезговать, ведь жажда остаётся.
Боится каждый наступать на лезвие ножа,
Но по-другому жить, наверно, невозможно.
Все мы произошли из дивной пустоты:
Когда-то мир казался нам совсем несложным.
Затем одежда дней унизила черты,
Нас наделив унынием и горем.
О, те, кто восхищается вождей трудами:
Поверьте, руки их в крови глубокой.
Кто раболепствует пред сильными мужами:
Для них вы просто мусор тленный.
Ведь невозможно строить эту жизнь вокруг,
Не раня столь же рвенных силой.
Не понимать, что жизнь и смерть есть миг:
То значит просто пребывать в могиле.

ха. а это вот типа енто... футуризм кубизм

Сквозь время он идёт - Безумный Джордж.
Живёт в лачуге бедной, курит папирос.
С такой же голодранкой быт вершит,
О том нам ведает смущение ланит.
Сквозь время он идёт - Безумный Макс.
Живёт в хоромах модных, курит голуаз.
С такой же модной чикой рубит фишку,
О том нам ведают до кучи финтифлюшек.
Сквозь время он идёт - Безумный Пит.
Живёт в пещере, ест холодный рис.
Обходится без женщин, знает век.
И вот уже почти не человек.
...
У нас много средств для разных челов.
Вы кто будете, Безумный Джордж? Привет, привет.
Для вас мы припасли систему каст.
Смиритесь, в следующей жизни будете князем.
Безумный Макс? Хеллоу, хеллоу.
Язык ваш подвешен - обманывайте народ.
Печатайте статейки в журналах, тискайте,
У вас будет много блондинок, так и знайте.
Вам, Безумный Пит, место в пещере.
Отшельничайте с толком, у вас это получится.
Не пройдёт и года как вы перестанете
Быть человеком, так и знайте.
...
А, Безумный Майкл, есть у нас и для вас:
Магнум сорок пятого калибра подойдет и для вас.
Цельтесь в грудь, кидайте на три метра,
Не забудьте затем повысить цены на ваши услуги.
Вы, товарищ, играйте на нервах.
Поверьте, много женщин этого ждут.
Забирайте у них их богатство,
А то без вас приберут.
Вам, сударь, советую стать более мудрым.
В одиночестве много прекрасного, так и знайте.
Почитайте успокаивающие книжки.
Они, поверьте, не хуже мармелада.
А у вас трудный случай, сэр.
Мимика вашего лица говорит о многом.
Избегайте веревки с мылом месяца три.
Затем займете мое место.
Ай, ай, не забудьте взять сдачу, мне чужого не надо!
Да, и подумайте о дочери, вы не знаете, но она на грани.
А вы прочь с моей дороги, мистер, вы зашли по ошибке.
У вас есть кого любить, идите с миром.
Вот счастливый человек. Посмотреть милой в глаза:
Для него высшее счастье мира.
[...], плачу. Дайте платок!

тоже кислотное

Люлис-Ания, славься!
Кузница метких талантов.
В яблочко ныряешь с головой.

Сеяли с любовью
Семена метких талантов,
Поливали ключевой водой.

Произвела на свет королеву.
С волосами златыми.
Поэты украшали её златами.

Пели на лирах песни.
Рвали струны в воздух.
Сотрясали со страстью.

Бывали моментусы всякие.
Любовные дела людские.
Разлуки и воссоединения.

Но в книжках было написано чётко:
Не парьтесь колючим веником.
Ежели только в спальне.

Через года идёшь в ногу.
Рвёшь подметки на лету.
Шагаешь в небЫтие!

Тему сисек раскрыла.
Наполнила смыслом бессмыслие.
Смысл обесмысслила.

а это супер кислота

В глубине руин древнего Мантимондора
Сидела чика младая с ногами босыми.
Жёстко напрягши губы, голубыми глазами глядя,
Кляла убогость царства, которое её породило.
Грязные слова падали, попирая камень и известь.
Слова проклятий вызывали приступ острого страха в жилах.
Здохни Такер мать твою моцк. Фиг ли
Ты мне будешь устраивать ридм н данс, когда
Не та туса тусуется в сердце.

Не дам никому быть моим королём!

В глубине руин древнего Мантимондора
Вряд ли было что-то, способное на то, чтобы быть в вечности.
Если и было когда-то что-то,
То удосужилось называться истиной.
Жопная ситуация, однозначно.
Не всякий жрец с ней справится йи.
Иди пасись, камень. Фиг ли
Ты мне будешь устраивать ридм н данс, когда
Не та туса тусуется в сердце?

Не дам никому быть моим королём!

хотя! есть реальная кислота! ппц

Покатая писька не есть кривой рог барана.
Входит по касательной, упомянутой в творениях Сальвадора.
Только лишь сомкнутой была щель, кокетствуя хихиком, но
Вошёл твёрдый на всю длину, сокрушая на месте.
Воцарятся звуки вечных бубнов, пусть девы поют свои песни!
Здесь творится первобытный уэм-ба-ссадор ночи, О-А!
Здесь деву нагую ваяют, восславляя ле-нора, безумствуя,
Здесь в шёлковый путь отправляют всепроникающего суа.
Недавно лишь были мы незнакомы, романтизируя,
Я глядел в твои голубые глаза, думая о Манхэттене и Лонг-Айленде.
Но сплелись английские буквы в иероглифы нежности,
И мнут покрывало порывисто твои пальчики.
Хрустальные бокалы знают ридм ночи, не впервой им соединять сердца,
Ле-нор, королевствующий на троне элегантности, в ветер бросил
пепел
ОА.
Пусть будет молчание там где не могут быть ридмы рифм раймов, но легчайшая поступь.
Всё начинается с касания пола твоими нежными пальчиками.

так, немного обычного
посвящаю всем женщинам
не помню, писал или нет
женщины, я вас люблю
ловите

Суровый дар мне дали боги, когда я в мир пришёл -
Обнять тебя нежно до боли, сказать, что все хорошо.
Я уже руки себе и пальцы в кровь ободрал,
Пытаясь сделать главное в жизни.
Возможно, мне не дано любить так, как любят боги.
Лишь нежность сердца твоего - мой свет во тьме дороги.
Вера твоя - моя сила, зачем же иначе жить,
Если не вместе мы будем глядеть на этот мир.
В каких же снах я ни был только, но возвращаюсь в один -
В сон, где все устроено просто, смысл жизни - любить.
В сон, где я слаб и смертен, но сквозь слезы
Пытаюсь любить тебя, потому что в этом жизнь.

я, ребята, тупо умираю
дай Бог выживу
бывает
не сочтите мои произведения за спам

дохну из-за тёлки - да

Опять во мне огонь.
Бросаю пару строк.
Бумага выдержит урон.
И вспыхнет не листок.

Сквозь вереницу этих дней
Ведом я пламенем ночи.
Полёт Венеры над Луной
Даёт мне смысл красоты.

Как-то раз я за лесок
Вышел накидать в мешок
Клюквы горсть, да тут гляжу:
Правду трудно нахожу,
Но под листиком сидит
На меня в упор глядит
Дева дивная краса
Ленка-верда, вот дела!

Я с таких событий ей
Говорю ака елей:
Дева-дивная краса,
Чем служить могу вам я.
Верда тихо покраснела,
На другой листок взлетела,
Молвит, сказку говорит,
И алмаз на ней горит.

Ой ты гой еси, мой друг,
Не пужайся моих мук.
Басурмане захватили,
В иго царство обратили.
Два царя на троне златом
Делят земли хуже яда
Сам Кощей и мёртвый Валь
Не видали ту печаль.

Восседай на тво коня,
И спеши ака гроза,
Слава пусть богатыря
Нам заменит гнев царя.
Только я словца скажу,
Словно в воду я гляжу.
Ты запомни их на страх,
И на совесть, в этот час.

Ленка-верда, диво-дева
Ты прости меня за дело.
Дурака и грубияна,
И мужлана, и буяна.
Топни тут ногой три раза,
И скачи на басурмана,
А за службу в нужный час
Ты получишь мой алмаз.

Я с таких событий вдруг
На коня пустился в путь.
Земли разные видал,
Но до царства доскакал.
Уж дивится глаз разрухе,
Обветшалости и плюхе,
Дел благих, наверно, тьма
Проку же от них нема.

Засучив до локотей
Рукава, связав лаптей,
Подпоясав свой кушак,
Я направился в ясак.
Гой ты еси, басурман,
Выходи на свой майдан.
Скрипнула тут громко дверь,
И на поле вышел зверь.

День прошёл, и ночь прошла.
Стёрлась зарняя роса.
Тучи скаком над главой
Улетели в мир другой.
Ветер, странников зерцало
Мне на путь советы дал, я
Им ответом был, но без
Ленки-верды был бы бес.

Я в обратный путь пустился.
Конь скакал как три ревнивца.
Прибежав, к её ногам
Приклонился, аз воздам.
Гой ты еси, Игорь славный,
Сердцу моему приятный,
За такую службу вдруг
Больше ты не будешь друг!!!

Знать ты должен вещи две:
Будешь в крепкой ты узде,
И за это обречён
Будешь вечно бить поклон.
Но зато я дам тебе
Прикоснуться к красоте.
Если я кого люблю,
Осчастливлю говорю.

Будешь мой душой и телом,
А за пакостное дело
До утра до самых ста
Будешь говорить слова.
Услыхав такое дело,
Я задумался несмело.
Даже Будда в добрый час
Не чинил мне свой указ.

Тут листочек лёгким стал,
Ветер Ленку вверх поднял.
Умерла так умерла,
Ты забудь мои слова.
Я не думал как прохвост:
Прыгнул вверх, поймал за хвост.
С этих пор теперь моя,
Ленка-вердочка моя.

а это вообще раннее. наивное

я брызну на спину твою водой искристо!
и медленно рукою проведу:
по налитым соскам, бокам и бёдрам
нагнувшись, в ушко прошепчу: тебя хочу!
пусть палят солнце и соседи - дача наша!
не детские забавы здесь порой
твой возглас слышен был за километр
мой крик спугнул собак бродячих вой
напарю девочку - в постели возлежать
лизать её везде и целовать
до многократного оргазма доводить
лишать всех мыслей, а порою даже сил
какой-то в этом есть бурлеск и блеск
магическая формула судьбы
нет, никогда не кончится источник
живительной неистовой любви
===========================================@@@@
я брал тебя монахиней в эпоху
и острый плотский грех пронзил нам душу
бежали мы сквозь девственную чащу
от мести оскорблённого святоши
каким-то незнакомцем в полутьме
я утром уходил, держа в руке
твой телефон, а муж с работы шёл
но он уже всё потерял, а я нашёл
когда-то даже чистоты лишил
когда-то даже, может быть, убил
когда-то даже, может быть, убился
но точно знаю, что всегда любил
===========================================@@@@
лампаду держишь, зая, в коридорах
носочки важно шлёпают по полу
я знаю, зая, ты моя жена
порою боги милостивы к нам
ресничками нечаянно взмахнёшь
и голосочком тонким пропоёшь
о том, как хорошо сирене с ним:
с единственным, любимым и родным
за окнами бушует буря мгла
она хотела нас, она всегда сильна
то буря, что живёт и в нас
в забытых.. нет, забывшихся богах
===========================================@@@
ночь нежна, время мистично, любовь управляет

Отважное сердце достойно любви.

Под Богом родившийся вровень стоит.

Райская чаша наша адскую жажду

Когда-нибудь, но утолит.

Я люблю! - Так говорит. И живёт.

Как Бог знает о нас и даёт,

Так и мы, видя самое лучшее,

Дарим себя напролёт.

а моё любимое это Рита. я не помню чессна, писал, нет, бухой до ужаса
но вот

Рита сидела на диване. Диван был мягкий, тряпичный. Прошлой весной диван знал много счастья. Как и у любого счастья, у этого тоже была мелодия. В нем было чириканье птичек, струя свежего воздуха с открытого окна, ощущение интимного единения..
Рита подумала, что надо покурить, но ей было лень идти до полки с сигаретами.
-Пидарасы.
Эти пидарасы прокатились вниз, спрыгнув с платья по голым ногам и сквозь сжатые пальцы ног, уткнувшись в палас.
Потом вернулись обратно, цепляясь за волосы, не желая покидать землю обетованную и по-младенчески ноюще шепча: "Те-е-е-етя..."
-Блять сука пидарасы!
Рита встала с дивана. На секунду ей захотелось упасть на него вниз головой на спертую подушку, шепча мольбоносно: "Милый боже, помоги, же рабе своей божей..."
-Блять урою же тварей сук йобнутых позорных тварей блять! - взвизгнула Рита.
-Шобы я блять еще раз... - Рита энергично собирала пыль босыми пятками с паласа, - шобы я блять еще раз. - Ее волосы красивой струей разметались по стройным плечам.
Какие-то странные субъекты в зеленых костюмах, достаточно самодостаточные и принадлежащие к высшей сфере бытия, чтобы не смущаться понапрасну, прислушивались к Ритиной речи, покуривая самокрутку и не улыбаясь.
Рита вспомнила, что уже две недели она не молилась.
Какая-то черная мутотень вгрызлась в душу Риты отменным рывком, разлетая куски лоскутов в шмакадявки, покушаясь на светло-розовый лак на пальцах ног и сюсюкая финтифлюшку.
-Боо... - начала было Рита, но "же" застыло в ее груди, и, покачавшись туда-сюда и равнодушно посмотрев на этот мир, ушло обратно.
Вторая мутотень, более тяжелая, рядом с которой первая была просто смазливой дебютанткой, размашистой лапой наступила, инкрустируя светло-розовый лак на пальцах ног и вакуумно молча. Черные суки бытия зловещей ордой прошастали по девстенным равнинам, громыхая копьями, и выпали на третьем круге своего потряхивания щитами.
-[...] тварей, - мрачно произнесла Рита.
Рита уткнулась головой в подушку. Геометрические фигуры ее души ходуном ходили внутри ее души, пытаясь облюбовать уже пахнущую пылью наволочку, цепляясь отдельными линиями за светло-коричневый цвет и, казалось, если бы они сейчас прорвались наружу и выплеснули в реальность реальность ее вселенской скорби, то все встало бы на свои места, мир благодарно ответил БЫ на ее одинокое горе и восстановил бы справедливость.
-Блять [...] тварей! - Рита вернулась на палас, указуя пальцем на никуда не девшихся субъектов в зеленых костюмах. - Блять [...] тварей!
Неужели, неужели, подумала Рита. Неужели все это неправда. Отец Гавриил, мама, тетя Зина, куда все это подевалось, за какую часть души ее могло бы все это зацепиться и удержаться, ибо упало уже, разбилось на осколки, кололо ее голые ноги, но боли она уже почти не чувствовала.
Напрягая остатки интеллекта Рита поворошила свой мозг. Сколько стоит спокойствие?, подумала она. Забвение. Небытие. Вселенское равнодушие. Безымоциональное созерцание жестокой эволюции мироздания, где такие святые девочки как она падают вниз под колесницы оголтело несущихся вперед мутантов и тонут либо в своих собственных слезах, либо в своей собственной крови. Безучастие к своей собственной слабости, к своей собственной неполноценности и порочности. Где этот чудесный мир, где нету ни стыда, ни совести, ничего, абсолютно ничего, что могло бы нарушить ее покой. В какую хромосому ей зашили этот ген, какие книги воспитали в ней это качество, которое раздваивало ее надвое при мысли о том, что она сможет оттолкнуть от себя близких ей людей, чтобы выжить, растрескивало ее личность пополам при мысли, что она превратится в зверя, чтобы наслаждаться жизнью.
Но должен же где-то быть ответ, подумала Рита. Должен же где-то быть ответ. Она открыла шкаф с лакированными дверцами, в которых отражался ее темный силуэт, в связи с чем надо было еще отвлекаться на свое же собственное отражение, которое, почему-то, отражалось, как-то, и что-то надо было подумать по этому поводу, но это было тогда, когда все было по-другому, взглянула на произведения Чехова и Платонова, терзаясь мыслью, что сейчас это не более чем книги, а когда-то это было нечто гораздо большее, и ведь даже она играла на скрипке, но сейчас это было бы лишь просто звучание в воздухе, колебания, волн, в перепонку, и опять эта пыль, везде, пыль, пыль, пыль, пыль, пыль, которую надо было вытереть голубой тряпкой, которая, наверно, тоже грязная.
Грязная, подумала Рита. И никто в меня не верит. Никто.
О, как же ты ничтожен, человек, подумала Рита. Как же ты ничтожен.
Затем судорожным движением глотнула пронесшееся в воздухе счастье, по-голодному рыча и ликуя.

Минула четверть века, но век не проживёшь.
Лишь только в сердце веху с собою заберёшь.
Идут года несмело, не ты вослед, - они.
Когда наступит утро, омоют всё дожди.

Минуло два бокала, но душу не пропьёшь.
Быть вечно пьяным можно, лишь если ты живёшь.
Ты жизнь в себя вбираешь, а не она тебя.
Когда наступит утро, ты всё поймёшь сама.

Минуло два свиданья, но к Богу путь один.
Лишь только одиноким дано его пройти.
Ты истину находишь, а не её дают.
Когда наступит утро, душа найдёт приют.

1.
Ужели запели на ветках синички,
Когда королеве приятства приснились.
Спустилась ногами босыми по витым.
И в жизни реальной приятства явились.

Касаясь перстами струн лиры лукавой,
Придворный поэт ей желал добра утра.
С полуулыбкой и полуоткрыто
Словам сим внимала его королева.

Мятежные мысли сменились благими,
Кусты винограда на чашах манили,
И прочие явства, и вина в сосудах
Составили завтрак нежнейшей особы.

Так пусть же за днем будет точной такой же,
Веселью такому отдать их не жалко.
А если резвится намек романтичный,
Другого желать нам как будто не надо.

2.
На троне златом восседает особа,
Дела королевства решаются смело.
В серьезных вопросах любого заткнет,
Подходя ко всему и вся несерьезно.

Златые власа ниспадают до бедер,
В гневных глазах мелькание искр.
Грудь оседает, вздымается снова,
Глаголет сурово, перстом указуя.

А после того, как покинут мужи,
Оставят ее в первозданной тиши.
Движеньем десницы поэта к себе
На лире лукавой ей спеть призовет.

И песня запела, и грудь встрепенулась,
И искорки вновь заиграли внутри.
Что боле ей мило - стихи или голос,
Не знает сама королева страны.

3.
Изгибом лежит, и босые на шелке,
Арома ванили и масел щекочет.
В глазах серых тайна, под тканью прозрачной
Же правда, которая ся не скрывает.

Как много ни знает, но знать хочет больше -
Ей в речи поэта сквозят силуэты.
Как много ни нет, но иметь хочет сверх -
Нежданных объятий придворного друга.

И взор под бровями во время игры
Ей тихо шепнет вдруг о новой любви.
Но жизнь скоротечна у нежных моментов,
Они улетают с приходом зари.

Все тверже поэт ударяет по струнам.
Восторженно смотрит на это подруга.
Босые на шелке чуть-чуть подались.
Вгляделись друг в друга они, предвкушая.

4.
-За скалами есть королевство иное.
Там люди живут, но живут по-иному.
Один есть проход сквозь хранителей царства.
Но царство хранит это место в секрете.

Там не был никто. Если б был, не забыл
Поведать всем то, что нашел за горами.
Но песня летает ветрами миров,
Взмывая покров над загадкой.

Кто сердцем порывист к познанию истин,
Услышит касание легкого бриза,
Сгущаясь, волнует, затем исчезает,
И вслед за собой предлагает лететь.

Он в струнах сей лиры, в их тяжести томной.
И в сердце биеньи, волнительно чудном,
Желании кротком в своем отраженьи,
И встрече с зовущимся верной любовью.

5.
Неспешно ведет свою жизнь маятник,
То влево, то вправо, но все как и надо,
Как будто не дико бежит это время,
Как будто всегда все живет в настоящем.

Ужели проходят часы в спальне лиры,
Где брезжут рассветы, встречая двух милых,
С укором им шепчут за то, что опять
Не дали друг друга друг другу обнять.

И сердце как ветошь с такого забега,
Все тише биенье, сильнее мученье,
Зачем мы живем в этом диком смятеньи,
То сами не знаем, как будто невежды.

Все скомкано, бито, забыто, и ноет,
В пламени жутком горит, умирая,
Я скипетр дам вам, чтоб вы им махали,
И может быть вам (ха!) тогда полегчает.

6.
-Хотела спросить тебя, милый мой певчий,
Откуда поэты явились к нам в мир сей.
Ужели их глас есть веленье небесных,
Ужели забыли мы силу любовной?

Склоняя свой стан перед статуей предков,
Я поклоняюсь кому, ты ответь мне,
Я ли то я, что тиран и холодный,
Я ли то я, что любовник несмелый?

Смерти желанье есть мне наказанье
За то что грешила, любовь забывая?
А может любовь есть мне верная смерть
За то, что вкусила далекого рая?

Не ведаю я, я, наверно, невежда,
Я утром прохладна, а вечером снова
Крадется мне в сердце неведома сила,
Без ведома мозга поступки свершая.

7.
-Ответом моим тебе будет вниманье,
Сочувствие ритму несносных страданий.
Оставил напевы мятежных времен я
В сонетах неспешных тяжелого лета.

На жарком костре я сжигал сочиненья,
Слагающих песнь любовным волненьям.
На пламенной лире слагал я мотивы
Дарующих выси забвенья и силы.

Но то, что хотел бы я скрыть от молвы,
Мне проще делиться не прошлым, а мыслью,
Мой палецевый мускул даст жизнь волненью
Трепещущей в мире поющей струны.

Оставь, дочь, смятенье, когда я пою здесь,
Не для того я пришел, чтоб смущать,
Босые на шелке, и серые взоры
Милее чем глубь вековечных равнин.

8.
-Мне мило подобное рвенье в собрате.
Внимаю словам твоим я с пониманьем.
Ты хочешь сказать, что все эти муки
Ничто по сравнению с истинным миром.

Но как же мне быть, если сильно влеченье
Мое к сим пескам и долам и равнинам.
Что за маневры вершить надо мне блин,
Чтобы оставить си бренные пытки?

Порою мне кажется, моцк мой взорвется.
Я возлежу на подушках и шелке.
Грудь дышит медленно, я устраняюсь,
Но странный полон возвращает меня.

Я также боюсь и воды и огня.
Я также боюсь и ветра, и земли.
Если меня сотворили из праха.
Как же могу я быть выше сей шни?

На розу. Кидаю. На грудь.
Прижми к сердцу, лелей. Улыбайся.
Но тебе не познать мою суть.
Также я как твоей не познаю.
Не променяешь ты сути своей
Ни на какие злата и камни,
Также и я не буду менять
Сути своей на улыбки.

плять, елсли выживу, напишу ещё стихи

Она играла в воллейбол, на пляже поведясь,
С подругами шальными, восторженно смеясь.
Спортивное бикини скрывать не хочет тела,
Да и зачем, когда жара и возбужденье лета?
Приём мяча нагнувшись ждёт, подав свой зад назад,
Округлость ягодиц и бёдер недремлющий покат,
Ложбинка твёрдых грудей, сосков холмы крутые,
Броском неспешным ловит и вверх пускает мяч.

Прочее широко.
Прочее глубоко.
В прочем диалектика.

Помяните прочее:
и так и далее,
и так и прочее.

Ежели много говорите,
не забывайте в конце
сказать о прочем.

Производя конкретику,
ммм,
помните
о бесконечном.

о, нашёл инфернальное

В моей груди горел огнь. Он и сейчас горит.
Но некоторые товарищи упорно льют воду на горящий гранит.
Шиша с два, а может быть с три, буду гореть и дальше.
А почему? А потому, что холодно
в этом мире
однако.
Мрачное летание синиц в облаке говорит
о тузике.
Мысль моя скомкана, она ограничена антиномиями бытия.
Жить в этом мире значит жить ограниченно.
Жить в этом мире значит стремиться
к граням
бытия.
Вновь я у этого дикого озера. Бросаю в воду камни, смотрю.
Йоу пипл, смотрите, в воде какие-то прикольные фишки, я ржу.
Ноуменально-феноменальная емкость бытия захватывает моцк, аха,
Сущность является, явление являет сущность, ага.
Вот
так
вот
уш
А где-то
Бикини
разбросано
по песку пляжа,
чьи-то следы,
натюрморты пейзажа,
дыхание,
ты,
неведомые стремления ночи,
экстаз,
многие мысли в десять в степени раз,
птицы,
дороги,
машины,
огни,
натюрморты кафешки,
дыхание,
ты,
резвые,
плавные,
странные,
чьи-то,
говорящие,
молчащие,
удивительно,
дико.
Непреходящий силуэт образами совершенства трансформировался неспешно наполненный смыслом оттенками разными синими красными воздействуя поразительно нотами стройными стандартными новыми раскрывался фигурами сложными.
Небо

Ты живёшь в Эфиопии, детка.
Ну так и живи дальше ФО-РЕ-ВА.
Не впервой тебе колбаситься жёстко
На вечеринках безумного НЕ-ГРА.
Воукрасившись бусами жемчуга,
Ты выходишь на путь пьяных дел.
Твоя посадка есть жёсткое трение,
Твой крик есть кульминация уэл.
Соблазнишь ли ты меня сегодня, кроха,
Чёрными бёдрами поводя на ура.
Всажу ли в тебя сегодня, детка,
Проникая в глубины кира.
Мрачно в барабаны били пучеглазые.
Хойкая и оря, выдавая утробную мощь.
Неужели я стану негром в эту ночь?!
И буду носить элементы огня?..

Я помню светлый миг.
Я был как ангел чист:
Ни зависти, ни боязни, ни злости.
Затем какой-то стих
Передо мной возник,
Наполнив душу рифмами из Тоски.

Судьба явила череду
Мне образов подвластных.
Одел я маску не одну,
Играя всяких-разных.

Я помню светлый миг.
Я стал как ангел чист:
Ни зависти, ни боязни, ни злости.
Затем какой-то стих
Передо мной возник,
Наполнив душу рифмами из Тоски.

Когда-нибудь, когда-нибудь: ты [...].
Не будет никогда когда-нибудь!
Соси мой *** сейчас, епись на нём сто раз,
Забудь про завтра, жри вечность долбаных секунд.
Жизнь слишком коротка. В натуре.
Хотя, на самом деле, жизни просто нет!
Когда влачишь себя до полусотни, чтобы
Сорваться в омут долбаных секунд.
Когда-нибудь, когда-нибудь, кого ты хочешь
Этой фразой, сука, обмануть!
Себя уже сто раз ты [...].
Жри пустоту полтинника, мой друг.

плять, опять дохнуть, просирать всю жизнь, как выжить, ребята, я не знаю

судьба такой, плять